Зло

– Нет, а вы все‑таки скажите: где же ваш Бог, когда столько неправды, столько зла и грязи в мире? Что, не может справиться, слаб стал? Какой же это тогда Бог? Или Ему это все безразлично – может, даже нравится? Неужели вы верите в… злого Бога?! А если Он не злой, если Ему противно зло, почему же Он его не остановит? Почему негодяям все нипочем, а честный человек в нищете прозябает? Где Бог? Где правда?

– А что, вы хотите, чтобы Бог прямо так и вмешивался в жизнь? Схватил за руку преступника? Испепелил насильника? Худое слово сказал – а у тебя язык отнялся? На чужую красоту загляделся – глаз лишился? Так это хуже любой тюрьмы будет, просто какой‑то жуткий кошмар «добра»? Да неужели такого добра вам хочется?

– Нет, ну это вы слишком!..

– Вот вы претензии к Богу предъявляете, а сами что, святые? Никого не обижали? Никогда не обманывали? Всегда все правильно делали? Да не верю! А если бы вас при первом проступке Бог так наказал, что мало не показалось, понравилось бы? То‑то и оно, что, как говорится, «любит Бог вора – любит и хозяина»: оба грешники, оба человеки, и у того, и у другого пути кривые, да только в одной точке пересеклись… Только вору‑то любовь Божия болью будет, наворованное все нутро прожжет странным огнем, нездешним: а тот, кого обокрали, может, где и цену поймет богатствам своим – сегодня как сыр в масле, завтра – фьюить, и нету!

– Но ведь Бог может…

– Что «может»? Может заставить человека сделать то, что тот свободно делать не хочет? Да кому же нужна такая доброта‑то, под прицелом? Вот Он и не трогает человека, хоть и рядом стоит, плачет, а не трогает: знает, еще хуже будет, еще больше озлобится человек‑злыдень, что не дали ему дело свое недоброе до конца довести. Знает Бог: нельзя полюбившего темноту на свет яркий сразу выводить – совсем пропадет, ослепнуть может, так и со злобой людской: вырви всю из сердца разом – и что останется? Когда сердце, как отравой, этой злобой насквозь пропиталось, сроднилось, срослось с ней? Что, всю душу одним махом вырвать? Нет, не дело. Вот и капает Он на сердце понемногу слезками‑то Своими Божественными – глядишь, оттает сердечко, начнет от злобы отделяться, а потом и вовсе дела свои мерзкие возненавидит… Я вот как понимаю – зло – оно от худости, от слабости человеческой: хочется жизни красивой, знатной, хорошей – а трудно, долго ждать, работать много… Злое‑то дело нехитрое – быстрое, так и маячит соблазном. Хотел человек добра, да пошел не той дорогой, и что было, растерял, а назад стыдно, гордыня не пускает – вот и катится все глубже и глубже, проклиная всех и вся… Иной раз смотришь – остановится, вроде как призадумается, даже расплачется – себя жалко; а ему бы не себя‑то жалеть, а прощения просить, помощи, чтобы из болота вылезти, куда его нелегкая потянула… И ведь Господь рядом стоит, ждет – но не вымогает: стучит в сердце – да не взламывает: сам должен дозреть, само должно родиться. Иначе – то же насилие, только не зла, а «добра». Только что же это за добро будет, если по принуждению, а не по сердцу?

– Так если Бог такой, ад откуда? Разве не Бог создал ад для тех, кто Ему не по нраву?

– Ад – он как ящик пустой. Ящик‑то черный потому, что в него свет не проникает. Стенки – и тьма со всех сторон. Стенки – ведь это хорошо, чтобы зараза не распространялась. Не то, чтобы святые ада боялись, нет. Просто они смотрят на Бога – и радостно им, душа чистая, что у ребенка, – а у тех, в ящике, глазки‑то больные, злобные, уже не вылечить, на свет достань, только боль сильнее будет. Вот и создал Бог этот «черный ящик», это его милость к тем, кто другой милости знать не хочет… А на земле сейчас все вперемешку – и те, кто свету Божиему радуются, и те, кому он глаза режет: а вы говорите – Бог виноват, что зло в мире. Какая вина солнца‑то, если человек сам глаза закрыл, видеть не хочет, надоело ему все, один хочет остаться, сам с собой? Вот и будет сидеть в ящике, там его никто трогать не будет, один останется… Бог все сделал, чтобы вытащить его оттуда – Сам человеком стал, Сам прошел мимо всех соблазнов, злоба людская ко Кресту пригвоздила – так Он до ада дошел, в этот «черный ящик» спустился, чтобы, если кто еще не совсем ослеп, наверх вывести. Да только не все хотят, кто‑то не верит, думает, обманут, кто боится, а кто и просто не хочет – попривык уже…

[1] Лермонтов Ю. 1831‑го июня 11 дня.

Слушать аудиопередачу «Зло»