Работа
«Утром я отправляюсь на работу. Подхожу к рабочему столу и сажусь на стул… Груда документов на столе начинает раскладываться, сортироваться, проверяться, статистически обрабатываться, анализироваться, и на основании этого составляется план, который отправляется на стол в другом отделе… Остальное от меня не зависит. Механизм вмонтирован в стул и включается в тот момент, когда я на него сажусь. Стоит мне встать, как механизм отключается, и работа прекращается. На протяжении всего рабочего дня мне приходится неотрывно сидеть и наблюдать за происходящим на столе. В этом и заключается моя работа. Тем же заняты все мои сослуживцы. И так во всех фирмах. Вот к чему привел научный прогресс. Тяжелый труд исчез, безработных не стало – разве это плохо? Конечно, все так, но невыносимо! Иногда мне кажется, что здесь и коренится причина всех моих бед. Из‑за такого все и ударились в пьянство. После работы ничего не хочется делать. А если ничего не делать, с головой начинает что‑то твориться…»
Это из фантастической повести японского писателя Синити Хоси «Тоскливая работа», однако для многих такой абсурдный образ жизни давно уже стал реальностью. Разумеется, так было не всегда. Историки пришли к выводу, что в старину человек был занят работой гораздо меньшее количество времени и получал от работы гораздо больше радости, чем его «продвинутый» потомок эпохи машин и компьютеров. В античном и средневековом календаре рабочих дней было не больше 2/3 от общего числа, а остальные дни относились к числу праздничных, посвящались молитве, отдыху, семье. Для современного работника, менеджера и бизнесмена важна только прибыль, а само содержание работы безразлично. Отсюда гнетущая тоска и тягость от такой работы, название которой недаром происходит от слова «рабство». Совсем другое дело – труд человека в старину, когда на первом месте стояла не меновая стоимость продукции, а профессиональная гордость мастера, вкладывающего душу в каждое свое творение.
Вот как пишет об этом немецкий историк и социолог Вернер Зомбарт: «Труд ремесленника, так же как и крестьянина, есть одинокое творчество: в тихой погруженности он отдается своему занятию. Он живет в своем творении, как художник живет в своем, и он, скорее всего, совсем не отдал бы его на рынок.
С горькими слезами на глазах крестьянки выводят из стойла любимую пегашку; старик‑кустарь воюет за свою трубку, которую у него хочет купить торговец… Крестьянин, так же как и ремесленник, стоит за своим произведением, ручается за него честью. Этим объясняется, например, глубокое отвращение средневекового ремесленника не только к фальсификатам, но даже к массовой выделке».
Но почему же тогда люди пришли к такой тоскливой работе и жизни среди однообразных, бездушных вещей? По мнению другого выдающегося немецкого ученого Макса Вебера, автора книги «Протестантская этика и дух капитализма», разгадка кроется в тех глубоких изменениях, которые произошли с религиозным сознанием человека в эпоху Нового времени. В западном мире работа превратилась в замену религии, потому что были массово отвергнуты все прежние, традиционные способы угождения Богу. Реформация решительно отказалась от веры в спасение души с помощью Церкви, ее Таинств и молитв. Согласно протестантскому учению о предопределении, еще до сотворения мира Бог разделил людей на избранных и проклятых, и человеку никак не дано этого изменить. А можно только гадать – избран ты или нет? – по такому «верному признаку», как успех в земных делах. Ведь теперь Божественный Промысел подменила собой «невидимая рука рынка», о которой писал его «апостол» Адам Смит…
Все время и вся энергия, что прежде люди посвящали церковным молитвам и духовной жизни, внезапно были направлены в совсем другое русло. Вожди протестантизма Лютер и Кальвин отменили монастыри, но по‑своему сохранили их организационный дух, превратив весь мир в огромный «монастырь» ежедневной работы на рабочем месте согласно стротому расписанию. И неслучайно многие люди по сей день называют «своей Библией» необходимый им для работы справочник, заучивают должностные инструкции, «как Отче наш», а о самой работе говорят с неподдельным религиозным трепетом. Ведь она – их законный билет в волшебный рай общества потребления. Получая заработную плату, человекиспытывает такое счастье, словно его гладит по головке сама «невидимая рука рынка». Престижная работа стала первым условием светского «благочестия», а беспредельная преданность ей – признаком некоей мирской «святости».
Однако не всякая работа идет во благо человеку. «Труды праведных произращают плод жизни, а труды грешников исполнены гибели», – уточняет св. Ефрем Сирин. На заре своего бытия человек получил призвание творчески возделывать и бережно хранить прекрасный Божий мир. Грехопадение и изгнание из рая не отменило этой заповеди. Наша работа должна возвращать миру облик рая, а не превращать его шаг за шагом в бесчеловечный технологический ад. Быть делом нравственным и глубоко осмысленным с точки зрения личности. Не опустошать душу, а наполнять ее чувством радости и благодарения. Об этом замечательно написал античный философ Сенека в письме своему ученику Луцилию:
[1] Сенека Л. Нравственные письма. Письмо I. (О времени.)